Тепло любви

[Сэриэль.]

О Тургоне и Эленвэ

Холод. Холод везде. Холод снаружи и внутри. Он забирается за воротник и под подол платья, гуляет по телу, выстужая его изнутри. Вымораживает все, даже, кажется, саму душу. Ветер сбивает с ног, ноги же проваливаются в снег по колено. Снег заметает волосы и одежду, залепляет глаза. Те, кто послабее, падают, и идущие рядом подхватывают их, помогая идти дальше. Многие уже не дойдут никогда.

Молодая женщина практически несет на себе свою дочь. Дева ослабла и ноги уже плохо слушаются ее. Мать обнимает ее, подставляя свое плечо. Ей тяжело, но позвать мужа она не решается. Его помощь нужна другим. Тем, кому еще хуже. А они с Итриллэ справятся. Непременно справятся. Они сильные.
От холода девушку начинает знобить, собственное ее тело уже давно не вырабатывает тепла. И тогда Эленвэ снимает с себя плащ, укутывая в него свою дочь. Ей он нужнее.
Мир сузился для нее до одной точки. Той, до которой нужно сейчас дойти. Вон до той льдины. Потом до следующей. Потом вот до этого тороса. И так до бесконечности. День за днем, месяц за месяцем.
Старая привычка все измерять днями. Хотя давно уже нет света, только одна бесконечно длящаяся ночь. Но память упорно продолжает отсчитывать временные промежутки.
А ведь совсем недавно было все иначе. Мир был прекрасен, светел и широк. Были счастье и радость. Куда все ушло? Нет ответа.
Позади остались бескрайние поля, где они гуляли с Турукано еще детьми. И родной дом. И тот дуб, под которым он впервые сказал ей о своей любви.
Воспоминания доставляют радость. Даже телу от них становится теплее.
С самого детства она любила петь. Турукано часто ей говорил, что у нее чудесный голос и просил ее что-нибудь ему спеть. И она пела. И ей нравилось, как менялось выражение его лица в эти минуты. Иногда в глазах его загорался яркий, яростный огонь, иногда их скрывала пелена. Эленвэ не пыталась разгадывать, что они говорят ей в такие моменты. Не рисковала. Она чувствовала, что если поймет, что скрывается в их глубине, такой загадочной и манящей, то что-то изменится между ними. Станет другим, не таким как прежде. И будет невозможно этому помешать. Как нельзя помешать превращению гусеницы в бабочку.
Конечно, она просто убегала от самой себя, подсознательно страшась этой перемены, как часто боятся всего неведомого, теперь она точно знала это. Но судьба все равно настигла ее.
Нельзя прятаться и скрываться вечно. Когда цветок уже расцвел, невозможно заставить его лепестки вновь сомкнуться. Пришел его час. И вот однажды, во время очередной прогулки, такой же, как и все остальные, как тысячи прогулок до нее, это случилось. Она полезла на дерево за убежавшим котенком, и старый друг привычно поймал ее, спрыгнувшую со своей ношей к нему на руки. Но он не отпустил ее, как делал это раньше всегда, а заключил в свои объятия. Горячие ладони Турукано обнимали ее так нежно, как никогда прежде, и, заглянув в глаза товарища, Эленвэ увидела в них уже знакомый ей яростный блеск. И она замерла, немного страшась того, что подсказывало ей сердце, но при этом бесконечно доверяя Турукано. И тогда, устремив на нее испытующий взор, он сказал ей те самые слова, которые в глубине души уже давно слышались ей. И, отвечая на его поцелуй, она поняла, что именно с ним она и хочет связать свою судьбу и что так будет правильно.
Как это произошло? Когда детская дружба переросла в любовь? Эленвэ могла вспомнить, когда она впервые поняла, что даже один день разлуки причиняет ей невыносимые страдания, но не могла понять, почему это произошло. Просто в какой-то момент она осознала, что Турукано ей необходим. Для того, чтобы жить. Для того, чтобы дышать. Она не могла представить себе существования в мире, где нет его. Именно поэтому теперь она согласилась идти с мужем сразу и безоговорочно. На что ей жизнь, если в ней не будет любимого? Что она будет с ней делать? Пусть другие остались дома, Эленвэ была готова понять их и не осуждала, но сама не могла поступить иначе.
"Дорога впереди может быть страшна, и я не знаю, что ждет нас дальше," - сказал он ей тогда, глядя в глаза.
"Пусть, - был тихий ответ. - Жизнь без тебя еще страшнее."
Родители ее тоже поняли это и не стали отговаривать дочь. Ее место тут, рядом с Турукано и Итариллэ.
Эленвэ остановилась, чтобы чтобы поменять руку, которой она обнимала и поддерживала свою дочь. Та слабела с каждым шагом, и матери было все труднее помогать ей идти вперед. Очень скоро придется позвать на помощь мужа, но пока она справляется сама.
И тут предательский звук раздался у них под ногами. Треск льда.
Эленвэ слишком хорошо знала, что он означает, и, прежде чем вода поглотила их, успела закричать.
Вздыбившаяся льдина далеко отбросила от нее Итариллэ и мать была бессильна ей помочь. Ее саму эта открывшаяся из-подо льда черная, ледяная вода тянула вниз, на дно, а мгновенно намокшая одежда только мешала ей бороться. Ее усталое тело больше не имело сил к сопротивлению. Эленвэ чувствовала, что уже не ощущает ног, и даже руки плохо подчиняются ей. Смерть подошла слишком близко и встреча с Намо Мандосом отчетливо замаячила впереди. Но ее красавица дочь, она должна жить!
И тогда жена вновь позвала мужа, вложив в этот отчаянный крик свои последние силы.
Цепляясь за кромку льда, Эленвэ увидела бегущего к ним супруга. Он был слишком далеко впереди в тот момент, когда случилось это несчастье, и теперь не успевал спасти их обеих, женщина ясно видела это. И тогда она закричала:
- Итриллэ! Спасай нашу дочь, Турукано!
И только убедившись, что руки отца схватили ее ребенка и тащат наверх, к жизни, она позволила воде взять свое.

@темы: Тургон, рассказы, Идриль, Эленвэ, другие