В складках одежды спит покой. День - это светлая ночь. Я так давно не слышал такой тишины. И прошу, не пророчь Мне испытаний и новых бед - С поднятой головой Я не пройду их, и будет сед Призрак весенний мой. Можно бездумно терпеть эту боль, Но не смириться с ней. Можно пытаться не видеть снов, Может быть, станешь сильней. В Мандосе имя твое зовут. Тело - здесь. Почему? Год мою память тревожит Он, Год я иду к Нему. И тянется, тянется круговерть, И кто виноват в том, Что тело так молодо, так сильно И смерть не ворвется в дом. А дождь стекает по волосам. …Небо, вершины скал… "Единый мой, суди меня сам, Я так от всего устал". И глядя в небо, я ждал грозы, Света и слепоты, А дождь шуршал, струясь по камням, И мокли земля и кусты, И видно с обрыва до мглы дождя Долины, леса, холмы… Как будто дождь шел с того самого дня, Когда появились мы. А день утекал, превращаясь в ночь. Я видел в который раз - Горел светильник в нашем окне, Горел на ветру и не гас… декабрь 1995 г.
Вот эта картинка была найдена на сайте Айане, но тут я не уверен, что это именно ее работа, а не чей-нибудь подарок ей. Просто героев она обычно немного не так рисует. Слава направо: Глорфиндель, Идриль, Эктелион.
Глорфиндель из Дома Золотого Цветка (мне тут жутко нравятся волосы)
Кто-то шептал мне заранее - быть беде! Я проверял укрепленья и слал дозоры. Маэглин, слышишь, скажи мне, ответь мне, где Гондолин, мой сияющий белый город? Предупреждали - но было ли в тех словах Видно, что лихо придет так нежданно скоро? Хурин, ответь: разве чем-нибудь виноват Гондолин, мой сияющий белый город? Это не сон - но не может же быть и явь! Рушатся стены и дрожь сотрясает горы... Ульмо, откликнись, скажи: погубил не я Гондолин, мой сияющий белый город!.. (с) Йольф
Насколько я понял, крайний справа - Эктелион (обычна она рисует его, конечно, темноволосым, но иногда ее вот так переклинивает)); рядом с ним - Глорфиндель; почти по центру картинки, в сером плаще, с темными волосами до плеч - Маэглин; рядом с ним, спиной к нам - наверное, сам Тургон (мелковато, не видно, но по-моему, у него на голове надет венец). Остальных, увы, не опознать. Единственное, чего не пойму- почему город внизу, а они все тут.
Эол и Маэглин. "- Ты из дома Эола, сын мой, а не из голодрим, - сказал он. - Все эти земли - земли тэлери, а я не стану якшаться с убийцами нашей родни, пришельцами и захватчиками, и не потерплю, чтобы мой сын якшался с ними. В этом ты должен повиноваться мне, или я закую тебя в цепи." (с) Сильм
Арэдель, Эол, Маэглин (в дверях). "Ничего не ответил Маэглин, остался безмолвен и холоден; но никогда уже не ходил с Эолом, и Эол не доверял ему".
Маэглин и Ангуирэль. В Сильме этого нет, но Маэглин взял меч отца прежде, чем они с матерью уехали в Гондолин без ведома Эола.
"...и в сердце Маэглина зрело желание покинуть Нан-Эльмот навеки. Потому-то и сказал он Арэдели: "Госпожа, давай уйдем, покуда есть время! На что надеяться нам - мне и тебе - в этом лесу? Здесь мы пленники, мне же нечего делать, ибо я научился всему, что знает мой отец и что соизволили открыть наугрим. Не отправимся ли мы в Гондолин? Ты будешь моим проводником, а я твоей стражей!"
"...и, сказав Эоловым слугам, что едут искать сыновей Феанора, они помчались и прискакали к северной опушке Нан-Эльмота. Там они переправились через малоструйный Келон в земли Химлада и направились дальше, к Бродам Ароса и на запад, вдоль границ Дориата". by Catherine Karina Chmiel
Жаба-дурак. Третья еда в пятом ряду. Чиста, наивна и трепетна, как новобранец.
"Государь, прикажи встретить врага на равнине!" Молчание в ответ. Бледное лицо бесстрастно. В глазах легко читается: "Нет." "Государь, это даст нам время!" Время - зачем оно? Оно не стоит всех сокровищ Белого Города. Об этом твердит сын сестры Короля. Об этом твердит Салгант, лорд Арфы. Время. Оно дороже всех и любых сокровищ! "Государь, оборона не спасет город!" Галдор Древа хорошо знает это. Холодный гнев, отражающийся на его лице, только подчеркивает бурлящую ярость стоящего рядом. "Государь, прикажи уходить тем, кто не сражается!" Бесполезно. читать дальшеКопоть на лицах. "Еще есть время. Мало, но есть." Это Галдор. Он отсылает женщин своего Дома к Идриль: дочь Короля мудра, возможно, она сумеет спастись. И те, кто с ней. На руках одной из уходящих - дочь Алассэ. Она испугана и, похоже, подвернула ногу - не может идти быстро. Смуглое дитя рядом смотрит пристально, будто запоминая навеки. Сын Корхина. Дети моего Дома. Найти взглядом Алассэ: рядом с мужем и назваными братьями, длинный лук освобожден от чехла, колчан расстегнут и полон. Рукоять меча у бедра. Алассэ, дитя мое, selde menel'anna... "Выжить - тоже доблесть, Алассэ!" Копоть на щеках. Стены в огне. Государев запрет – теперь уже безразлично, уже поздно. Злые слезы, слезы ярости на чьем-то родном лице – черном от гари, ослепительно ясном от гнева... "Отец, они выживут." "Отец, я остаюсь с тобой." "Уходят не воины. В нашем Доме воины – все." Тяжелое древко привычно ложится в руки. Стрелы Алассэ и Лорэ на исходе.
* * *
"Государь, прикажи вывести войска! Прикажи встретить врага на равнине!" Я вижу их – очень разные, только в росте – на полторы головы, казалось бы – не могущие быть одним... Разные, они стоят перед королем, с одинаково искаженными лицами, они почти кричат, отчаявшись пробиться сквозь стену упрямства и гордыни... "Государь, прикажи вывести войска!" Они вросли в землю, они – камень от камня этого города, его стен и мостовых, они готовы не сходить с места, покуда не вырвут у короля приказ... Но он проходит меж ними, едва касаясь плечом, словно раздвигая скалы одной своей волей. Он не изменяет решения и не отдает приказа. "Государь!" Голоса гаснут в сухом воздухе. Осыпаются пылью.